Новости и обзоры событий культурного Белгорода

Урсула Макарова – знакомая и абсолютно новая

Щедрый на премьеры 75-й юбилейный сезон Белгородского государственного академического театра имени М.С. Щепкина продолжает радовать новыми постановками театральных гурманов нашего города. Очередная, с нетерпением ожидаемая премьера сезона состоится 23 февраля на малой сцене.

Сразу оговоримся, что повышенный интерес к заявленной в февральской афише премьерной «Антигоне» вызван еще и тем, что сулит белгородским театралам вторую встречу с неординарным режиссером Урсулой Макаровой.

Первое, ставшее залогом дружбы, знакомство состоялось пять лет назад, когда по приглашению руководства нашего театра Урсула Макарова (на тот момент выпускница ГИТИСа) поставила в Белгороде спектакль по пьесе Кароль Фрешетт «Жан и Беатриса». Драма одиноких сердец получила высокую оценку критики и зрителей, и по сей день спектакль идет на малой сцене с большим успехом.

В этом году в Белгороде Урсула Макарова работает одновременно над созданием двух проектов: сказкой Самуила Маршака «Горя бояться – счастья не видать» и историей вне времени и жанра «Антигона» по пьесе Жана Ануя.

О том, чего ждать от очередного творческого сотрудничества «щепкинцев» с приглашенным режиссером, «А-фишка» поспешила узнать из первых рук, встретившись с Урсулой Макаровой в перерыве между репетициями.

– Урсула, популярный афоризм гласит: «Если тебя нет в Интернете, то ты не существуешь». Об Урсуле Макаровой в сети довольно много упоминаний, но некоторые формулировки озадачивают. Например, о вас пишут и как о рязанском, и как о московском режиссере, и даже как о режиссере из Германии. Кто же такая Урсула Макарова? Откуда корни?

– Я родилась и живу в Рязани, там мои родители, моя семья – муж и сын. Я, кстати, выросла в рязанской «драме», с пяти лет ездила на гастроли, театр у меня в крови (улыбается). Отсюда – «рязанский» режиссер. Пять лет прожила в Москве, закончила ГИТИС, у меня московская режиссерская школа – вот вам и «московский» след. А Германия, наверное, возникает от имени, ведь оно у меня католическое (и немецкое, и французское). Вот журналистам и придумалось... Исправить я этого не могу, но своей биографии не скрываю.

– Урсула, в последние годы вы как режиссер весьма востребованы, причем вас с удовольствием приглашают завязать «театральный роман» в разные города. Как при вашей репутации серьезного режиссера, тяготеющего к драматургии с особой философией, получилось, что вы находите время и для работы над спектаклями для детей?

– Я очень люблю делать сказки. И спектакли я делаю думая о важности воспитания в ребенке любви к театру. Посудите сами: тот зритель, который смотрит мою сказку, через 10-15 лет придет смотреть взрослый спектакль. Было бы неправильно ждать от ребенка, который смотрел детские сказки в самом их худшем варианте, что став взрослым, он вдруг начнет воспринимать какой-то сложный, «странный» спектакль – поэтического театра или театра абсурда, например. И это будет наш просчет, взрослых.

Еще, я абсолютно убеждена, что детей в театр должны водить родители, или бабушки и дедушки, с ними ребенок чувствует себя защищенным и готов воспринимать происходящее на сцене. Поэтому сказку мне всегда интересно делать с двумя «этажами».

Первый, с большим количеством сценического движения, танцев, музыки – для ребенка: он сказку «читает» образами (так устроено его мышление), сразу и безоговорочно верит в происходящее на сцене. А второй «этаж» – для родителей. И я всегда стараюсь музыкальным ли рядом, или какими то шутками, сделать и для них посыл.

– А чему классик жанра Маршак может научить сегодняшнего молодого зрителя? О чем ваш спектакль?

– История про горе – очень философская, тонкая. Наши предки считали, что горе (или, как его раньше называли, «лихо одноглазое») само «напрыгивает» только на того человека, который сам в этом виноват. Мне очень нравится эта позиция. И если каждый подумает об этом немного, то нам всем станет чуть-чуть легче жить. А это уже немало.

Но лоббировать тему горя мы не будем. Смысл сказки – в другом! Смотрите: с одной стороны – есть царь, у которого королевство разваливается, когда горе при нем. С другой – солдат, который и на войне был контужен, да и все у него не слава богу... но отношение к жизни совсем другое. Весь вопрос в отношении (улыбается).

– Вы будете как-то осовременивать сюжет? Может, перенесете действо в наш 21-й век?

– Нет, мы пользовались тем текстом, который предложил автор. Просто яркие сочные образы Маршака, гротесковость сюжета перенесли на игрушки. Игра – это суть, назначение игрушки, игрушка без игры – это нонсенс. Вот мы и взяли «детскую», а конкретнее – пространство под столом, где игрушки, пока их хозяин куда-то отлучился, «разматывают» свою историю.

– Какие режиссерские приемы вы используете при постановке «Горя...»?

– В полной мере я задействую принцип «короля нонсенса» – профессора математики Чарльза Лютвиджа Доджсона, более известного как Льюис Кэролл. Помните, он нам предлагал не бояться экспериментировать: делать маленькое большим, а большое – маленьким, смешное – грустным, а грустное – смешным.

Музыкальное оформление осуществляет Руслан Родионов, а за хореографию отвечает Андрей Манохин. Он же играет главную роль, Горе. Андрей – талантливый, серьезный артист, мне доставляет огромное удовольствие работа с ним. Кстати, Андрей очень помогал мне при постановке «Жана и Беатрисы» пять лет назад, помогает и сейчас в «Антигоне».

– Урсула, давайте перейдем на малую сцену. Отношение к этому сценическому пространству как у актеров, так и у зрителей, неоднозначно. Как режиссер Макарова ощущает себя в условиях малой сценической площадки?

– Я люблю малую сцену. Мне очень комфортно работать именно на малой сцене. Когда Виктор Иванович Слободчук предложил мне самой выбирать, на какой сцене ставить «Антигону», я выбор сделала без сомнений.

– Кого из актеров вы пригласили в этот проект?

– Роль Антигоны играет Вероника Васильева, Дмитрию Гарнову предложена роль Гемона, ее возлюбленного. Мне показалось интересным показать эту пару по другому, иначе чем в «Жане и Беатрисе». Такое своеобразное «дыхание» между спектаклями. Очень интересного актера Андрея Зотова зритель увидит в роли Креона. Смею надеяться, что это будет неожиданный образ. В спектакле также заняты Татьяна Дюжикова (Кормилица), Михаил Новичихин (Стражник) и Нина Кранцевич в роли старшей сестры Антигоны – Исмены.

– Известно, что режиссер Урсула Макарова не любит истории со счастливым финалом. «Антигона» – тоже трагедия. Но разные режиссеры эту трагедию видят по-разному. Какой будет ваша трактовка?

– Мы обозначаем спектакль как «история вне времени и жанра». Мне не нравится слово трагедия на афише. Цитируя обожаемого мною мастера Михаила Буткевича, трагедия не зависит от режиссерских решений и трактовок, она наступает, и если наступает – то неотвратимо.

Наша история – о девочке, о ребенке, царской дочери, по-детски инфантильной, которая растет в семье, среди заботливых и любящих дяди, сестры, кормилицы. Есть несмелое, немного угловатое, первое чувство любви к мальчику, к Гемону... Никаких трагедий. И вдруг, внезапно, как автокатастрофа, все меняется. Колесо событий закрутилось, и в какой-то момент его уже невозможно остановить, лавину не удержать...

Такой мы делаем свою историю. Правда каждый театральный спектакль – живой организм, и у него тоже есть свое мнение. Какой в результате получится история мы узнаем, только когда посмотрим готовый спектакль...

– Урсула, я знаю, что в качестве сценографа на «Антигоне» с вами сотрудничает главный художник театра имени Вахтангова Максим Обрезков. Как сложился такой тандем?

– Я написала Максиму, с которым знакома по совместной работе в Таллинне, электронное письмо с приглашением поработать над постановкой в Белгороде. К моей радости он согласился. Видели бы вы, какие костюмы он придумал... Стопроцентное попадание. Улучшить невозможно!

– Урсула, помните, в канун Нового года премьер Путин пожелал «чтобы все мы были довольны собой, то есть довольны тем, что и как мы делаем». Вы довольны собой?

– (смеется)... Знаете, когда я делаю спектакль, то стараюсь, чтобы приемов режиссера не было видно, вроде никто ничего специально не играл, а что-то внутри тебя изменилось. Вот тогда это хорошая режиссура. Правда, получается так не всегда... Так что не совсем довольна.

Театр – это искусство синтеза. Каждый член команды – режиссер, актер, музыкальный оформитель, все мы – работаем ради зрителя. И работать должны честно.

Ведь в театре главный – зритель. Наша работа ничего не стоит, если на нее некому смотреть. А зритель в Белгороде удивительный. Чуткий, позволяющий себе чувствовать (хотя сегодня это считается немодным), сопереживающий. Смею думать, что это происходит именно благодаря театру, тому энергообмену, который происходит между сценой и зрительным залом.

В каком бы городе я не была, в каком бы театре не работала – всегда и всюду пою осанну Белгороду! Уникальный город, уникальный театр, уникальный зритель.

– Урсула, спасибо за эти слова. А вам от всей души – аншлагов! И почаще быть довольной собой!