Новости и обзоры событий культурного Белгорода

Щепкинский фестиваль 2013: день первый. Красота в паутине

Девятый Всероссийский театральный фестиваль «Актеры России — Михаилу Щепкину» открылся на сцене БГАДТ спектаклем «Вишневый сад» государственного академического Малого театра. Похоже, это уже становится традицией — прошлый фестиваль начинался постановкой этой классической пьесы хозяевами сцены-белгородцами. При желании завзятые театралы могут сравнить эти два спектакля...

«Московский» «Вишневый сад» был поставлен легендарным Игорем Ильинским, народным артистом СССР, аж в 1982 году. С тех пор спектакль неоднократно возобновлялся на сцене Малого разными режиссёрами — в прошлом году им стала заслуженная артистка России З. Андреева.

Можно спорить, насколько оправданно желание москвичей твердо придерживаться стародавней трактовки этой пьесы Чехова, и насколько она сегодня интересна зрителю. Игорь Ильинский неоднократно высказывался в своих интервью, что ставит не глубокую драму, а комедию жизни с её житейскими сложностями, напрасными надеждами и людьми, в которых всегда можно отыскать что-то хорошее...

Но после целого ряда возобновлений не стоит возлагать всю ответственность на ныне уже покойного артиста, когда-то талантливо сыгравшего в спектакле роль Фирса, «короля Лира русской усадьбы».

Московский спектакль с первых же минут вызывает эффект «дежа вю»: зрителю знакома в нём ну просто каждая нота, каждая интонация, каждый поворот головы актёров. Всё это уже было, было, было — в театре, на экране телевизора... 

Сценография (художник В. Клотц) также поддерживает впечатление остановившегося времени. Цветущие вишни в саду забраны сеткой, создающей эффект паутины, — судя по всему, прекрасные цветы пожирает какой-то вредитель. Цветочная моль? Художественный образ, сам по себе довольно интересный, становится двусмысленным, когда задумаешься, сколько этому спектаклю лет...

Белгородский зритель не раз видел на своей сцене глубокие, интересные трактовки образа помещицы Раневской. Можно вспомнить народную артистку России Марину Русакову из спектакля БГАДТ имени Щепкина или спектакль Марка Розовского в Театре «У Никитских ворот» с заслуженной артисткой России Галиной Борисовой.

Но... в исполнении народной артистки Росии С. Амановой Любовь Андреевна — «просто женщина», женственно непрактичная, с несчастной любовью, которая для неё, похоже, — единственная реальность. То, что происходит с родовым поместьем, просто вытеснено из её сознания. Лишь на какие-то мгновения героиня Амановой вступает в контакт с окружающим миром, — если, например, это спровоцировано сентиментальными воспоминаниями о родном доме, где прошло детство и юность, или ссорой с Петей Трофимовым. Но чеховская многослойность, неоднозначность ушла из образа этой героини, как и из других героев пьесы.

Деятельный Лопахин, новый герой, приходящий на смену красивым прожигателям жизни, в исполнении А. Фаддеева оказался неожиданно телесериален. С короткой стрижкой, в бордовом (не устарел ли этот стереотип «нового русского»?) пиджаке, не совсем ловкими манерами парвеню — недавно разбогатевшего выходца из народа, ещё не очень понимающего, как себя вести... «Надо себя помнить», — фраза, обращенная к Дуняше, невольно выдает и его внутреннюю неувереннность. В первой картине спекакля он то и дело замолкает, нервно прислушиваясь — не приехали ли его прежние хозяева? А разговаривая с Раневской, не выпускает из рук чашку, словно не зная, куда её деть.

Знаковый монолог Лопахина о необычайных богатствах страны и отсутствии в ней людей, способных заниматься делом (придающий пьесе такое актуальное для России звучание), оказался в спектакле совершенно смазан. Актёр форсирует его, почти кричит, но пространство постановки совершенно неорганизовано, и должного эффекта не производит.

Суета Лопахина вокруг продажи имения, его проекты с дачниками и даже скромное удовлетворение от наконец произведенной покупки не имеют никакого внутреннего подтекста. Да и никакой режиссёрской оценки — плохо это или хорошо?

Раневская с Гаевым (нар. арт. России В. К. Бабятинский) навсегда уезжают из усадьбы, но трагедия ли это для них? Отчего так радуется дочь Раневской Аня (А. Муравьева), убеждённая, что с разорением семьи её ожидает новая чудесная жизнь? Мы, зрители, словно бы перелистываем инернетовский пересказ сюжета для ленивых старшеклассников!

Странны в спектакле показались трактовки образов лакея Яши и горничной Дуняши. Их даже по костюмам не отличить от других персонажей, не говоря уже о всём остальном. Наглый хам Яша, презирающий своих инфантильтных хозяев, кажется каким-то не учтённым Чеховым членом этой дворянской семьи...

Очень жаль потерянного для постановки образа бездомной Шарлотты Ивановны, — роли небольшой, но дающей актрисе возможность сыграть целую жизнь неординарной и одинокой женщины, чью драму господа, сбрасывающие имение как обузу, просто не удостоились заметить.

Как, впрочем, и драму Фирса. Фирс, которого играет народный артист России Ю. Каюров, хорош со своим мировоззрением о «воле», которая способна погубить всё устройство русской жизни, с юмором и трезвым пониманием того, кем являются его хозяева. Неприятно говорить, но и сцена с забытым Фирсом в финале «повисла» — и не по вине прекрасного актёра.

Весь спектакль было странное ощущение, что актёры играют вне ансамбля: каждый сам по себе. Действие постоянно уходило с переднего плана на вторую и третью линии сцены; актёры, говоря реплики, поворачивались спинами, и зрителям приходилось изо всех сил прислушиваться. Невыстроенные мизансцены, невыдержанные паузы развалили спектакль окончательно. Собрать его вокруг хоть какой-нибудь идеи не помогла даже часовня, нарочито нарисованная на заднике.

«У тех, кто отстаивает сегодня русский психологический театр, должно быть нечто, что можно предъявить в качестве аргумента! Но в таких тридцатилетних, давно умерших спектаклях, мы теряем даже методологию этого театра!» — после премьеры говорили московские критики. Жаль, что Малый театр (а это замечательный театр, как все мы знаем и помним по предыдущим фестивалям!) для Щепкинского фестиваля выбрал не самый лучший свой спектакль...