Новости и обзоры событий культурного Белгорода

Оркестр Белгородской филармонии исполнил 2-ю симфонию Густава Малера

Окончание текущего 45-го филармонического сезона запомнится белгородским слушателям не только двумя праздничными фестивальными фейерверками марта-апреля, но и грандиозной малеровской премьерой. 27 апреля оркестр БГФ под управлением главного дирижёра заслуженного деятеля искусств Украины Рашита Нигаматуллина с участием Камерного хора филармонии (главный дирижёр – Елена Алексеева) и приглашенных солистов исполнил Симфонию №2 Г. Малера.

С тех пор как Р.Г. Нигаматуллин возглавил симфонический оркестр Белгородской филармонии, премьеры симфоний Малера в Белгороде проходят не ежегодно, но регулярно. Из 10 симфоний великого австрийского симфониста оркестр БГФ имеет в своём репертуаре Симфонии №№1, 2, 4, 5, 9.

В письмах своей жене и другу Альме, урождённой Шиндлер, Малер писал: «Каждая симфония должна быть как мир». И ещё: «... сочинению, которое является необычайно цельным, найти исчерпывающее объяснение так же невозможно, как объяснить сам мир. Я совершенно уверен в том, что если бы от Бога потребовали объяснить программу мира, который он создал, то он никогда бы не смог этого сделать».

Все симфонии Малера концептуальны, философичны, космичны, ставят и дают ответы на самые сложные вопросы человеческого бытия.

Симфония №2, до-минор в 5 частях для расширенного (четверного) состава оркестра, смешанного хора и солистов, создававшаяся с 1897 по 1905 гг., носит название «Симфонии Воскресения». Эта симфония – об одном из главных вопросов человеческой жизни, о поисках истины и смысла человеческого существования, которые в недолгой жизни Густава Малера были напряжённо мучительны и нескончаемы.

К замыслу 2-й симфонии композитора подтолкнули и тяжёлые личные переживания – в феврале 1889 г. умер его отец, перед этим тяжело и долго болевший, а вскоре, в том же году, скончались его мать и сестра Леопольдина. Поэтому не удивительно, что в последующие годы мысли композитора всецело заняла тайна смерти и бессмертия – то, что исходя из его понимания, являлось оправданием жизни и жизненных трудов. Попытка раскрыть «тайну бессмертия» вызвала почти переворот в искусстве построения симфонии.

1-й частью огромной, длящейся более полутора часов симфонии, стала ранее написанная и оставшаяся почти без изменений поэма «Тризна» – напряжённый и неистовый похоронный марш, полный яростных конфликтов и исключительных контрастов. «В ней, – писал Малер Альме, – я хороню героя своей 1-й симфонии. В то же время это великий вопрос: почему ты жил? почему страдал? Ответ на него я даю в последней части».

Первые три части – инструментальные – Малер называл экспозицией, постановкой проблемы. Сознавая несостыкуемый образный контраст между громадным (более 20 минут) похоронным маршем 1-й части и изящно-танцевальной, в духе венских лендлеров Шуберта 2-й частью, композитор советовал делать пятиминутный перерыв между ними. В нашем случае эта пауза, хотя и не столь большая, была заполнена появлением солисток – лауреата международных конкурсов, солистки Центра оперного пения Галины Вишневской Виктории Шиловской (контральто, г. Москва) и заслуженной артистки РФ, солистки Курской государственной филармонии Ирины Стародубцевой (сопрано, г. Курск).

По контрасту связаны вторая и третья части: бесхитростное простодушие и иронический гротеск объединены постоянным ощущением тревоги, затаённостью скрытого прорывающегося беспокойства. Третья часть – скерцо – названа «Проповедь Антония Падуанского рыбам». Её образность навеяна новеллой из сборника итальянского монаха 13 века Франциска Ассизского «Цветочки» («Fioretti»). Это нравоучительная история о том, как выслушав проповедь о ненасилии и мире, рыбы спокойно отправились вновь пожирать друг друга. Горькая и актуальная ирония над непробиваемой повседневностью обывательского существования трансформирует традиционное скерцо в жутковатый гротеск, особый колорит которого создаётся холодным скользящим кружением духовых.

В четвёртой и пятой частях к оркестру присоединяются хор и солисты. Малер признавался: «Когда я задумываю большое симфоническое полотно, всегда наступает момент, когда я должен привлечь Слово как носителя музыкальной идеи». Впервые это произошло именно в 4-й части Симфонии №2, которая представляет собой песню для низкого женского голоса (контральто) с оркестром. Слова песни «Первозданный свет» («Urlicht») взяты из сборника немецких народных песен «Волшебный рог мальчика» немецких фольклористов начала 19 века Арнима и Брентано. Мелодия Малера – завораживающая, редкой красоты молитва, пафос которой – в наивной, народной бесхитростной вере о блаженной жизни в небесах после тяжких земных трудов.

Человек обречён на великую нужду!
Человек обречён на великую боль!
Вот вышел я на широкую дорогу;
Вот пришёл ангелочек и захотел отослать меня;
О нет, меня нельзя отослать.
Я от Бога и вернусь к Богу. Милый Бог даст мне лучик света,
будет светить мне вплоть до вечной блаженной жизни.

Основная идея гигантского хорала пятой части заключается в ярком музыкальном воплощении картины Страшного суда. Попытка воплотить образы Страшного суда с помощью музыкальной драматургии ранее не предпринималась, Малер здесь ступает в неизведанное. Начальные такты, сильно напоминающие финал 9-й симфонии Бетховена, врываются в тишину «Первозданного света» как вопль боли и отчаяния.

Средневековый хорал Страшного суда «Dies irae» поднимается из низкого регистра к сверкающей яркости духовых, словно призывая мёртвых подняться из своих могил.

Текст для заключительной части финала, который выражал бы идею «вечного блаженства» Малер искал долго. Он нашёл его в оде немецкого религиозного поэта 17 века Фридриха Клопштока «Ты воскреснешь».

Ты воскреснешь.
Да, ты воскреснешь, мой прах, после недолгого сна.
Бессмертную жизнь,
Бессмертную жизнь даст Тебе призвавший Тебя.
Ты посеян, чтобы процвести вновь.
Господь жатвы идёт и собирает снопы, нас, умерших.
О, верь моё сердце!
О, верь, для тебя ничего не потеряно.
Перестань трепетать!
Готовься жить!
На крыльях, которые я обрёл, я вознесусь!
Я умру, чтобы жить!

Пароксизм страстей в оркестре утихает. В воцарившейся тишине без сопровождения вступает хор, исполняя гимн о воскресении. Искупление страданий и картина вечной жизни звучит в общем экстатическом, самозабвенном, утверждающем порыве – «Ты останешься!»

Симфонии Малера мало исполнялись при его жизни, а также в период послеромантической полемики между двумя войнами. «Время Малера» пришло в послевоенные годы, когда он становится (и по сей день) одним из самых исполняемых и записываемых композиторов.

Премьера малеровской симфонии оркестром БГФ под управлением Рашита Нигаматуллина не демонизирует её драматические глубины. Скорее, она напоминает раздумчивое печальное повествование, выявляющую всю её эмоциональную подвижность и изменчивость. Такой объективистский подход (если можно его так назвать) позволяет спокойно расслушивать и прозрачное полифоническое плетение чистых оркестровых тембров, и, как всегда, мастерски выстроенные обширные кульминационные зоны, весь эмоциональный «космос» симфонии.

Несмотря на апрельское изобилие концертных событий, интерес к самой масштабной работе оркестра был очевиден. Хотя оценки исполнения не могут не различаться, в том, что это был настоящий Малер – двух мнений быть не может.