Новости и обзоры событий культурного Белгорода

Страшные сны, волшебство и хоровод

В преддверии Дня театра СМИ обычно берут интервью у какого-то режиссера или актера, а мы вот решили пообщаться с целым театром, театром «Две обезьяны».

Вопросы, которые мы задавали, могли повторяться, но актеры отвечали по-разному. Пусть читатель продегустирует этот винегрет мнений, и, возможно, этот салат займет постоянное место в его меню.

Сразу сознаюсь, что за вопросы «Почему так называется ваш театр?», «Почему именно две обезьяны?», «Когда и как образовался ваш театр?» собеседники пообещали меня побить, поэтому их задавать не стал.

Я приставал к участникам театра и пытался раскачать их на задушевную беседу. А вот сколько души оказалось вложено в этот разговор, мы сейчас и узнаем.

Евгений Крамской, режиссер и руководитель театра согласился провести экскурсию по закулисью, его и первая очередь отвечать, раз он и так привык за всё отвечать в театре «Две обезьяны».

— Страшный сон режиссёра?

— Если у режиссера «страшные сны», то может не следует заниматься этим? Режиссер — это решительный капитан театрального корабля, который смело ведет его строго по звездам, обходя рифы, уворачиваясь от шальных айсбергов, отбиваясь от злых и алчных флибустьеров.

Самое сильное мое недавнее профессиональное потрясение — двое моих близких друзей и соратников отказались впредь заниматься клоунадой, которая является лабораторией актерского искусства, пусть только для нашего театра.

Почему обычных актеров достаточно много, а вот клоунов так мало? Потому что только клоуны по-настоящему исповедуют учение Константина Сергеевича Станиславского — они «проживают». Иначе им никто не поверит.

— Не секрет, что Вы плодотворны и как драматург. Собственные пьесы ставить легче?

— К своему тексту я отношусь с таким же уважением, как к классическим произведениям, или пьесам другого современного автора, правда, позволяя актерам немного менять слова, но только в не очень важных смысловых местах.

Но уж если по моему мнению как драматурга предложение и порядок слов в нем должны звучать именно так как написано, то режиссер каленым железом заставит актеров соблюсти это.
 — Почему классика?

— Потому что это родник чистого русского языка, который лечит наши истерзанные души. Пьесы Островского, Гоголя, Чехова хочется перечитывать, наслаждаться оборотами речи, открывать спрятанные смыслы, слои, загадки.

— Как так случилось, что вы обратились к другим современным авторам?

— В данное время у нас только один спектакль — «Трехглазка» — по одноименной пьесе «другого современного автора», а именно — Николая Коляды, известного русского драматурга и режиссера.

Хотелось удивлять — вот поэтому и обратились. Спектакль получился — идет уже несколько лет и продолжает волновать зрителей. Есть даже фанаты этого спектакля — люди по нескольку раз приходят.

— Расскажите о других проектах театра?

— Да, нам бывает тесновато в кулисах, поэтому снимаем видеоскетч «Чукра» (из названия понятно, что снимаются там Чуев и Крамской, т. е. я). А еще я всегда с завистью смотрел на других маститых коллег, которые играли в музыкальных группах.

Потом плюнул на всё и учредил вокально-инструментальный ансамбль «Рокэнроллер», эдакую экспериментальную музыкальную площадку, где мы можем почудить, показать свой клоунский взгляд на музыку.

Вообще, музыки стало больше и в постановках нашего театра. Раскрою секрет: в конце апреля запланирована премьера пиратского спектакля «Свистать всех наверх!», в котором целых восемь музыкальных номеров — это уже прямо мюзикл, не побоюсь этого заграничного слова.

Тяжело, но снимаем второй сезон нашей нетленки — вебсериал «Заправка Грэга». Смею вас уверить — будет еще интереснее и безумнее. Только не спрашивайте, зачем нам всем это нужно! Вы уже спросили? Чтобы не было скучно.

Юрий Чуев — один из столпов «Двух обезьян», в театре уже больше десяти лет. Режиссер доверяет ему разноплановые роли, и, судя по всему, вообще доверяет.

Юрий — один из немногих актеров, который может похвастаться участием в известных сериалах. По его собственному признанию он ждет предложений, «ну если не из Голливуда, то хотя бы из Болливуда… А что? Петь я умею!»

— Какая из сыгранных ролей Вам запомнилась больше всего?

— У меня с запоминанием определенные сложности, поэтому последняя роль запоминается лучше. Ну, а если серьезно, то как раз и запомнилась последняя сыгранная мною роль — роль Ахова в спектакле «Не всё коту масленица!»

Этот персонаж изначально позиционировался как отрицательный, но я старался внести в его характер и какие-то положительные качества: любовь, ответственность, целеустремленность.

— О какой роли мечтаете?

— О ролях не мечтаю. Люблю, когда режиссер сам предлагает мне какую-то роль, а я уже анализирую, какой персонаж мне достался и как мне предстоит его дополнить своим характером.

Это как магия цифр… Получаешь ты, например, автомобильный номер, не покупаешь, а именно получаешь, и начинаешь анализировать цифры и буквы, как их проще запомнить, что сочетание этих цифр может значить. Точно так же с телефонным номером, с номером квартиры и так далее. И вот с ролью примерно так же…

— Мне очень нравились Ваши персонажи в клоунских спектаклях. Почему Вы перестали выступать в клоунаде?

— Спасибо за комплимент. Клоунада — очень сложный вид искусства. Для того чтобы ей заниматься, на мой взгляд, необходимо обладать хорошей пластикой, использовать широко и точно мимику лица…

Благодаря нашему режиссеру, элементы клоунады мы добавляем в наши драматические спектакли, и это придает спектаклям свой шарм. Ну, а я планирую набраться актерского опыта в драматических спектаклях, насобирать себе побольше разных ролей, разных характеров… А потом уже со временем возможно вернусь и в клоунаду.

— Если бы Вы были драматургом какую пьесу написали? А если бы были режиссером — что поставили?

— Самый сложный вопрос. Никогда не думал об этом. Описал бы какой-нибудь жизненный сюжет, с юмором, какую-нибудь неординарную, но правдивую историю.

А вот если бы я был режиссером… Хотел бы поставить спектакль с известными актерами из столичных театров. Чтобы были скандалы на сцене, ревность внутри труппы, интрига с главной героиней. И чтобы огромный бюджет, и гонорары…

И в итоге — шедевральный спектакль… И уже мне Министр культуры Российской Федерации где-то в июле вручает орден «За заслуги перед Отечеством»… и ключи от нежилого помещения на Малой Бронной.

— Как справляетесь с волнением накануне спектакля?

— Стараюсь отвлечься… и не общаться с волнующимися коллегами. А еще предпочитаю не принимать пищу перед спектаклем.

Алексей Богачев, многогранный музыкант и давний друг театра, долгое время не решался выходить на театральные подмостки, но помогал в его постановках в качестве звукооператора. Всё изменилось пару лет назад, и вот уже его яркий дебют в роли Ипполита в спектакле «Не всё коту Масленица!» по пьесе Александра Островского.

— Почему Вы занимаетесь театром? Это же не про доход или славу?

— Сначала это был некий вызов! А смогу ли я? Нет! Ну, то есть, вызов-то был, но не про смогу/не смогу, а больше про хочу/не хочу? Ну, и Крамской тоже… вызвал, на разговор, и прямо спросил: «Скажешь три цифры на обороте?» Я и сказал…

Теперь вот хожу на репетиции три раза в неделю, читаю одно и то же, как дед с деменцией, и радуюсь успехам своего персонажа из книги, неудачам, кстати, тоже — это прекрасный драматический опыт.

А если совсем без шуток, то это пресловутая отдушина, открывающая вход в другой мир. Да, ты — тот же, люди вокруг — те же, но вот персонаж может больше, чем ты сам в жизни!

Ты сам ему позволяешь, иногда потому что сам так и хотел бы! Это же прекрасно — делать то, что хочешь! Есть только одно, но — ещё надо знать, говорить, помнить и не забывать чей-то текст! Хотя, когда говоришь со сцены, и для всех и для меня текст — уже мой! Жест — уже мой! Сцена в целом — моя! Хотя до сих пор я и не смог избавиться от ощущения, что я на ней «в гостях».

Правда это ощущение отступает с репетициями и спектаклями!

А что касается денег — вопрос риторический. Если спектакли могут приносить деньги, то когда наступает этот момент? И что в этом плохого? А если не могут, то в целом это и не главное.

Главное я — «прожил», люди прочувствовали, мы с ними обменялись энергией и пошли по домам. И всё это не зря. Особенно хорошо это понимаешь, когда на спектакль приходят друзья и знакомые не из творческой области жизни. Вот тогда можно услышать очень много интересного и приятного, хотя «услышать» приходилось и «разное».

Я с детства люблю фокусы. И вот когда я открываюсь уже знакомым людям со стороны своего персонажа, это настоящий фокус! И ощущения от него похожие. Кстати, именно такая смесь чувств — как при зрелищном опасном фокусе, который получился! Тут и восторг, и страх, и восхищение, и стресс, и невероятное расслабление под финальный поклон!!!

Иногда, правда, хочется распилить режиссера — вот это был бы фокус.

— О какой роли мечтаете?

— Хотелось бы расширить границы амплуа «нелепого, неуверенного в себе услужливого «тюти», которого я безумно люблю, холю и лелею в себе, «потому что он добрый!», например, до майора серьёзного подразделения с четкой и непоколебимой жизненной позицией и такой же объективно целостной и достойной целью.

Или сыграть настоящую жизненную боль. В общем, серьезней надо быть, а не вот это вот всё. А то мне сорок, а я играю «неокрепшего юнца»! Хотя… а почему нет? Могу себе позволить.

— Если бы были режиссером, то что поставили бы?

— Я бы поставил всё что у меня есть на то, чтобы этого не делать! Это безумно сложно! Ну представьте! Живешь: там увидел! — запомни, тут увидел — запиши! держи в голове это всё до часа Хэ! Да ужас!

Потом еще эти несколько человек, которые смотрят на тебя в полной уверенности, что «Ну полная ж чушь!», и вообще не подозревают, что через время будут любить каждую реплику, а отдельные — вообще начнут применять в жизни.

А ещё играть не хотят! Репетировать не хотят! Болеют, чё-то празднуют постоянно, работают допоздна! Ну как дети малые, ей богу! Мне такое не надо! Это слишком сложно.
А по правде — занятие безусловно интересное, но не каждому оно подойдёт! Мне вот как будто — нет.

— Как справляетесь с волнением накануне спектакля?

— Никак! Это вообще невозможно! И волноваться перед чем-то важным и ответственным — это абсолютно нормально! Если кто-то вам скажет, что он никогда не волнуется и нереально хорош в том, что делает, не верьте! Точно врёт, либо в одном, либо в другом, но врёт абсолютно точно!

Волнение, кстати, пропадает уже на сцене! Да просто некогда… Его замещают текст, жесты, проходки и прочее взаимодействие со сценой и другими актёрами.

Следующий наш собеседник, Олеся Луханина, сначала увлекла зрителей своим ярким и объемным образом в клоунаде театра, но, как оказалось впоследствии, Олеся — сильная драматическая актриса. Но, увы, в клоунских спектаклях актриса перестала появляться.

— Почему клоунада перестала Вас «зажигать»?

— Ахахах. Моя лютая ненависть к клоунаде была с самых первых выходов в рыжем парике. Но вот потом, то есть уже сейчас, десятилетие спустя, я нашла в этом цирковом жанре очень много интересного, полезного и концептуального.

Но заниматься клоунадой люблю только как режиссёр. Вот такой вот парадокс.

— Какая у Вас самая сложная роль в репертуаре театра?

— Таня из «Трёхглазки». С одной стороны, персонаж очень далек от меня, с другой, я нашла с ним точки соприкосновения. И теперь болею от этого контакта. Какая-то психосоматика просто. Когда на сцену выходишь, благо, ты уже Таня, и всё становится на свои места, но за кулисами это всегда боль — то лапы ломит, то хвост отваливается.

— Что самое сложное в подготовке к роли, в подготовке спектакля?

— Найти себя в роли и создать живого персонажа. Чтобы запутаться между ним и собой. Только аккуратно. Без фанатизма. Тут же еще важно не потерять себя. Потому что роль любимая есть. А теперь и не одна. Главное, не заиграться.

— Что мотивирует продолжать заниматься театром?

— Любовь. Конечно же, любовь. Я уже не представляю себя без театра. Заниматься постановками, писать сценарии, собирать единомышленников — актеров, а потом и зрителей для наших выступлений я начала еще в школе. Вот эти вот дворовые театры для соседей многоквартирного дома…

Как можно таким заниматься без любви? Жизнь сложилась так, что высшее образование у меня по филологии, а вот диплом, например, по поэтике древнегреческого театра. Я была просто влюблена в Еврипида. Почитайте — это папа современного психологического театра.

— Зачем Вам режиссура?

— Ох, ну, не знаю. Синдром Демиурга? Я так много хочу от себя и своей актерской работы, что как-то незаметно начинаю хотеть многого от всей вселенной постановки, пьесы, проекта. Что бы это ни было.

Поэтому режиссура для меня это полное погружение, шанс увидеть всю картину целиком. Знаете, как говорят: ничего не начинать — первый признак ума. Довести до конца начатое — второй признак ума. Я постоянно люблю начинать разные проекты — вот такая придурастая.

Но больше люблю завершать их, доводить до совершенства, как я его понимаю в контексте того времени, когда мы все приходим к завершению проекта. Это просто чудо чудное, волшебство и хоровод.